Социальные ориентиры жизненных смыслов в юношеском периоде жизни

Такое требование является скорее идеальным, чем реальным — в действительности многие люди, уже будучи взрослыми, не знают в достаточной мере ни себя, ни своих сильных и слабых сторон, ни постоянно меняющегося мира профессий. И увы, они не могут научить этому своих детей. Поэтому в тех семьях, где родители неудовлетворены своей работой и трудятся только по необходимости, дети с высокой вероятностью следуют их модели поведения.

В раннем юношеском возрасте происходит интеграция всех бывших идентичностей ребенка, к которым присоединяются также и новые, возникшие недавно. Именно на основе осмысления этих идентичностей необходимо ставить себе цели. Л. Выготский (1984) отмечал, что многие трудности подростково-юношеского возраста объясняются не слабостью воли, как принято считать, а слабостью цели. Этот процесс очень сложен, и далеко не у всех он проходит оптимальным образом. Не только подростки и юноши, но и многие взрослые не умеют ставить перед собой адекватные цели, соответствующие их внутренней сути и жизненным обстоятельствам. Выбирают то, что модно, престижно, а потом оказывается, что и достигнутое не приносит удовлетворения. Ш. Бюлер отмечает, что условием сохранения психического здоровья является обладание жизненными целями, адекватными внутренней сути личности. С ее точки зрения, причиной неврозов выступают не столько сексуальные проблемы или чувство неполноценности, сколько недостаток направленности, самоопределения.

Э. Эриксон (1996) считает, что для юности характерна боязнь диф-фузности идентичности. Молодых людей одолевают сомнения относительно своего места в обществе, своей принадлежности к тем или иным социальным группам, своих возможностей и перспектив. Переживание опасности не найти свою идентичность, стремление к самоопределению, поиски желаемой социальной среды часто вызывают нетерпимость, отвергание мнений, вкусов, норм «чужих» групп, повышенную агрессивность в поведении. Фактически все это — «защитные» механизмы, скрывающие повышенную уязвимость и ранимость периода юношеского кризиса идентичности.

Следует заметить, что первичная, размытая, мало осознаваемая информация о себе есть у большинства молодых людей, однако ее часто оказывается недостаточно для принятия одного из самых важных в жизни решений — выбора профессии. Какому из своих интересов отдать предпочтение, насколько он устойчив и может ли стать основой для будущей профессии, достаточно ли у меня способностей и на какой уровень я могу претендовать — подобные вопросы встают в этот период жизни практически перед каждым. Доказано, что неадекватный выбор профессии и сферы деятельности пагубным образом отражается не только на судьбе работников, рассчитывающих на профессиональное продвижение и высокий уровень, но и на судьбе рабочих самых распространенных специальностей. Г. Мюнстерберг (1996) обращает внимание на то, что для рабочих в различных сферах производства необходимы далеко не одни и те же свойства внимания и восприятия; большое значение имеют также индивидуальный ритм работы, индивидуальная утомляемость, способность извлекать пользу из повторения, способность к подражанию и воздействию на других. Однако, начиная работу, человеку трудно предвидеть, каких успехов он может в ней достичь.

Исследования и социологические опросы В. Шубкина (1979) позволили ему сконструировать две пирамиды. Одна из них, обращенная вершиной вниз, — это мир желаний и надежд выпускников: большинство из них желают получить профессии «наверху» — престижные и высокооплачиваемые. А другая пирамида, «перевернутая» по отношению к первой, — это реальное распределение профессий и должностей в обществе. В нем мало престижных и высокооплачиваемых мест и много оцениваемых низко. Хотя это исследование проводилось в советское время, такие «перевернутые» пирамиды неизбежны в любом обществе: везде ценится то, чего мало, чего трудно добиться и что, следовательно, удается немногим. Эта бытийная закономерность гораздо более устойчива, нежели закономерности, зависящие от социального строя.

В этих «перевернутых» пирамидах несложно прочесть предстоящие разочарования и трагедии миллионов вступающих во взрослую жизнь выпускников. Откуда взять веру в себя, если она беспрестанно подавлялась и подавляется? Как узнать, обоснована ли эта вера или это просто незрелое юношеское желание считать себя более способным, чем ты есть в действительности? Ответы на подобные вопросы можно получить только из практики. Но в юности опыта мало, а первый практический опыт, особенно жестокий и болезненный, не является полноценным ответом на непростые вопросы жизни.

Выбор может осложняться еще и тем, что круг интересов и способностей выпускника нередко относится к низкооплачиваемым сферам труда. Ценность богатства сейчас широко распространена в умах и вытекает из устройства общества и распределения в нем престижа и возможностей. Эти ценности, представленные в романтическом ореоле, постоянно транслируются через СМИ. Не зная никаких других ценностей, многие молодые люди отождествляют понятие богатства с понятием счастья. При таком положении вещей значительная часть молодежи интересуется своей идентичностью меньше, чем внешним социальным преуспеванием. Соответственно, выбор специальности проходит под знаком ее оплачиваемости и престижности, без учета собственной внутренней предрасположенности.

Предательство себя в дальнейшем обходится гораздо дороже, чем это кажется на первый взгляд. Во-первых, отсутствие достаточного интереса и способностей к профессии не позволит молодому человеку занять в ней положение на верхних этажах. В то же время, высокая квалификация в интересной для него, но менее денежной профессии, возможно, обеспечила бы ему не меньший доход. Во-вторых, эмоциональное удовлетворение от работы и связанное с этим самоуважение не измеряется ни в каком денежном эквиваленте, но является очень значимой ценностью. Увы, при таком выборе эта ценность безвозвратно утрачивается. В-третьих, никто не гарантирует, что ныне престижная и хорошо оплачиваемая профессия через десять-двадцать лет останется таковой. И что же тогда получается? Нелюбимая работа, невысокий уровень собственных профессиональных достижений, помноженный на неожиданно понизившиеся престиж и оплату этой сферы деятельности!

Часто выпускников одолевают сомнения в собственных способностях. Достаточно ли их для реализации профессиональных намерений? Незрелое сознание склонно брать за образцы выдающиеся достижения человечества, и сравнивая себя с ними, то тешиться иллюзиями (до поры до времени), то предаваться отчаянию, когда не удается выйти на тот же уровень. В действительности важно сравнивать себя не столько с другими, сколько с самим собой. При выборе профессии более целесообразно учитывать свое относительное преимущество в данной деятельности, то есть преимущество относительно самого себя по сравнению с вложением того же времени и сил в другие виды труда.

Для некоторых юношей и девушек характерно нежелание или боязнь взрослеть. Переход от зависимости детства к самостоятельности и ответственности взрослости имеет две стороны. Зависимость неприятна, а ответственность страшна. Однако некоторые молодые люди, привыкшие к зависимости, вполне примирились с ней и готовы терпеть ее и дальше, лишь бы не брать на себя ответственность. Возможно, зависимость в детстве для них была не особенно тяжелой, или они просто к ней слишком хорошо приспособились и даже не представляют себе, как может быть иначе. В подобных случаях вырастают инфантильные особи, стремящиеся к вечному детству, неспособные вступить во взрослую жизнь, а тем более — найти в ней свое место. Эта альтернатива между зависимостью и ответственностью порождает различные типы людей, тяготеющих к тому или другому полюсу. Со всей остротой этот выбор на практике встает именно в юности, которую можно считать сензитивным периодом для него.

Юность ориентирована в значительной степени на будущее. Это не противоречит страху перед ним, поскольку психологическая ориентация на будущее может оправдывать пассивность в решении сегодняшних проблем. В это время строятся грандиозные жизненные проекты, мысленно примериваются различные профессии и социальные роли, проигрываются разные варианты жизненного пути. Однако даже в этом молодой человек совсем не так свободен, как бы нам того хотелось и как утверждает официальная идеология. Первое — это социальные ограничения: материальные возможности семьи, ее образовательный и культурный уровень, наличие или отсутствие связей с влиятельными лицами, величина и статус места жительства. Обычно это понимают все, но главное все же не в этом. Еще важнее наличие неосознаваемого жизненного плана, который складывается отнюдь не в сознательном возрасте, а гораздо раньше. Уже в детском саду, в сюжетно-ролевых играх дети невольно демонстрируют свои представления о собственном будущем. Идентифицируя себя с любимыми куклами и другими игрушками и придумывая для них сценарий и роли, они выдают то, о чем не до конца знают сами: свои ожидания будущих событий, свою социальную значимость, отношение к себе других людей. Поскольку эти ожидания мало осознаются, пересмотреть их через прожектор сознания приходит в голову далеко не всем.

Юношеские мечты о собственном месте в жизни можно разделить на те, которые молодые люди намереваются реализовать, и те, которые изначально нежизнеспособны, но приносят эмоциональное удовлетворение как раз вследствие своей недостижимости и иллюзорности. Если ко вторым именно так и относиться, они могут принести определенную эмоциональную разрядку, и, возможно, в этом их польза. Но как только их смешивают с мечтами первого типа и хотят воплотить их в жизнь, человеку практически гарантированы жестокие разочарования.

Юность является сензитивным периодом для влюбленности, для проб и ошибок в этой сфере. Большинство молодых людей жаждут романтических чувств и придают им огромное значение. Те, кто к ним не стремятся и их не испытывают, считаются в нашей культуре эмоционально ущербными. Однако и те, кто проводят многие годы, а то и десятилетия в поисках романтических приключений, также оказываются дезадаптированными в реальной жизни. Влюбленность, страсть, готовность к эмоциональным взлетам и падениям являются, в основном, прерогативами юности. В дальнейшем чувства становятся более спокойными, поскольку невозможно долго жить на пределе своих эмоциональных возможностей. Но некоторым людям подобные психические состояния настолько нравятся, что они превращают свою жизнь в погоню за чувствами, наподобие некой азартной игры. Крушение иллюзий вызывает сильную боль, но оно же может стать толчком для пересмотра своей деструктивной эмоциональной стратегии. Достижение эмоциональной зрелости взамен эйфоричес-ких взлетов и падений наполняет жизнь смыслом и самоуважением.

В юности необходимо почувствовать смысл в собственной жизни своей мужской или женской роли, которая теперь и в дальнейшем будет значить гораздо больше, чем в детстве. Индивид стоит перед выбором — принять и полюбить эту не им выбранную роль, внести в нее свой смысл и свою идентичность или быть недовольным своим полом, тем самым превращаясь в некое существо среднего рода. В процессе первичной социализации ребенок получил сведения о роли мужчины и женщины в обществе и в семье, о себе как представителе определенного пола, об оценке этого факта родителями — желательности или нежелательности появления его на свет в качестве мальчика или девочки. Высокая оценка себя как мужчины или женщины невозможна без вживания в собственный образ мужественности или женственности, без нахождения привлекательных сторон в исполнении соответствующей роли. Успешная социализация предполагает не просто внутреннее принятие своей половой роли, но и радость от ее исполнения. Низкая оценка себя как мужчины или женщины влечет за собой многочисленные сложности во взаимоотношениях с противоположным полом, даже если в других сферах жизни самооценка вполне адекватна.

В нашей культуре одобряется, когда романтические отношения молодых людей завершаются браком. Однако известно, что браки по любви, а вернее, по страсти, во многих случаях не оправдывают надежд и оказываются очень непрочными, так как завышенные ожидания счастья слишком часто не выдерживают испытания обыденностью и бытом. Для устойчивого брака требуется не влюбленность, а гораздо более реалистическая любовь. Последняя во многом отличается от первой. Вместо идеализации партнера, реалистическая любовь предполагает знание его особенностей, в том числе и недостатков, умение понимать собственные чувства и управлять ими, готовность преодолевать сложности в отношениях, а не считать, что любовь сама по себе все преодолеет, ориентацию не столько на романтику в отношениях, сколько на поддержку и понимание друг друга. Но в то же время для счастливого брака необходима и некоторая доля романтики. Сочетание одного с другим требует знания жизни, мудрости и дается нелегко. Безудержная погоня за романтикой приводит к разрушению брака и частой смене партнеров, а предание романтики полному забвению — к скуке, рутине и неудовлетворенности браком. Нахождение равновесия между романтизмом и реальностью в чувствах является настолько непростой задачей, что решить ее на юношеском этапе удается немногим, хотя социокультурные нормы побуждают большинство людей создавать семьи на исходе юношеского периода.

В моделях многих исследователей возрастное развитие предстает как совершенствование, постепенное и непрерывное наращивание потенциала. Однако вряд ли с этим можно согласиться в полной мере. Конечно, это справедливо как тенденция, однако развитие в определенные моменты предполагает не только движение вперед, но и временный регресс. В качестве примера можно привести потерю сензитивности, когда то, что легко было сделать вчера, становится очень трудно, а то и невозможно сделать сегодня. Это относится, например, к развитию речи, спортивных талантов, обучению многим видам искусства. Это же касается и общей любознательности, отзывчивости, приобретения коммуникативных навыков. В юности должен произойти выход во взрослую жизнь, и необходимо найти конкретные пути для этого, во многом непохожие на пути других людей. Будущее любого человека строится исходя из его прошлого, опираясь на то, что уже есть. Молодой человек вынужден учитывать свои потенциальные возможности, выбирать не все, что ему пожелается, а только наилучшее из доступного. Само понимание этого часто дается с трудом и требует преодоления внутреннего сопротивления — хотелось бы верить в безграничность своих возможностей, тем более что официальная пропаганда провозглашает широко открытые пути для каждого.

Мудрость в данном случае предполагает нахождение меры в понимании своих возможностей и ограничений. Неумение себя ограничивать приводит к дезадаптации, метаниям, неспособности найти свое место в жизни. В этом случае, из-за отсутствия четкого и реального направления, обстоятельства больше управляют человеком, чем он ими. С другой стороны, чрезмерное ограничение приводит к тому, что человек теряет многие возможности, особенно труднодоступные, становится зашоренным, перестает развиваться. Он даже не замечает множества вариантов и невольно проходит мимо того, что могло бы улучшить его жизнь. И в том, и в другом случае теряется ощущение осмысленности жизни, поскольку индивид не в состоянии ею управлять. Неумение найти свою идентичность и свое место в жизни препятствует обретению смысла, так как смысл жизни и ее отдельных этапов не выдумывается произвольно, а вытекает из сочетания личностных свойств и конкретных обстоятельств. Если этого не происходит, то появляется недовольство ранее сделанными выборами, возникает ощущение бессмысленности собственного существования даже при внешне благополучной обстановке. Потеря прежнего смысла жизни и интенсивные поиски нового происходят особенно часто именно в юношеском возрасте, поскольку переход от детства к взрослости требует трансформации главных жизненных смыслов. Упущенные возможности служат источником переживаний в дальнейшем, но часто они являются стимулом для самосовершенствования и наполняют жизнь смыслом, если человек захочет ему следовать.

Литература

Выготский Л. С. Педология подростка. Вопросы детской (возрастной психологии). М., 1984.

Кон И. С. В поисках себя. (Личность и ее самосознание). М., 1984.

Шубкин В.Н. Начало пути. М., 1979.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.