Методологический аспект смысложизненной ценности профессионального труда

Если воспользоваться типологией модусов человеческого бытия (или способов жизни), предложенной А.Р. Фонаревым (2001), то поверхностная идентификация субъекта с профессией реализует модусы «социальных достижений» и «обладания» (противоположные модусу «служения»). Движущей силой данных модусов являются эгоистические устремления человека, при удовлетворении которых он не стесняется в средствах, в том числе преступая нравственные нормы в отношениях с другими людьми. По мнению автора, подобные модусы не только препятствуют формированию высших жизненных смыслов (что доступно лишь модусу «служения»), но становятся факторами стагнации и даже регресса в профессиональном развитии человека.

Второй тип профессионалов также демонстрирует высокую «вовлеченность» в свой труд, но при этом «коллапсирует» свою жизнь в «точку» профессии, фактически «выпадая» из естественного многообразия отношений человека с миром. Этот тип широко представлен, например, в разных занятиях человека, связанных с компьютером, особенно в работе суперпрограммистов (Долныкова, Чудова, 1997). Обладая значительными познаниями в узкой сфере «компьютерного мира», этот тип профессионалов способен обеспечить высокую эффективность своего труда, но их «закрытость» от мира не способствует повышению их творческого потенциала. Для суперпрограммистов «компьютер выступает как средство создания и соавтор особого мира», а «самосознание программиста скорее релевантно мироощущению демиурга» (там же, с. 120—121).

Такая «зауженность» жизненных интересов специалистов, целиком поглощенных созданием с помощью компьютера иной, виртуальной реальности, способствует формированию у субъекта особой структуры смысла жизни (как многомерного феномена), которую В.Э. Чудновский назвал «монолитной». Вместо гармоничного иерархического взаимодействия больших и малых смыслов человеческой жизни, относящихся в том числе к разным ее сферам, «ведущий компонент иерархии становится самодовлеющим... Смысл жизни приобретает упрощенную однонаправленную структуру» (Чудновский, 2001, с. 158). Свою позицию автор иллюстрирует пушкинским образом Сальери (психологический анализ этого образа был произведен Б.М. Тепловым). «Музыка, к которой Сальери с детства был очень чувствителен, стала для него не окном в мир, а глухой стеной, заслоняющей этот мир» (там же). Этот тип можно назвать зауженно-специализированным.

Наконец, третий тип профессионалов представлен специалистами, не только достигшими высшего мастерства («акме») и демонстрирующими воистину смысложизненное к нему отношение, но формирующими качественно иное психическое обеспечение своего труда. И дело не только в большей компетентности профессионалов высокого класса, в их глубокой осведомленности обо всех аспектах своей профессиональной деятельности. Гораздо более существенными особенностями профессионалов третьего типа являются: их «открытость» человеческому универсуму, миру, в том числе ценностям, опыту своей профессии; готовность к самообразованию, повышению квалификации; творческое отношение к своему труду, установка на совершенствование средств деятельности, что обычно характеризуется как «выход за пределы профессии», направленность на самореализацию и саморазвитие себя как профессионала (Бода-лев, 1997; Маркова, 1996; Митина, 1995).

Перечисленные выше психологические особенности высокого профессионализма делают правомерным предлагаемый нами подход к анализу профессионального труда, имеющего смысложизненное значение для человека, как к полипотребностной (полимотивированной) форме его деятельностной активности, реализуемой не только посредством специфически-профессиональных компонентов, но и этических, эстетических и т.д. потенциалов его целостной жизнедеятельности (Завалишина, 1997). Наш подход близок к более общей позиции Л.И. Анцыферовой (1978), рассматривающей любую деятельностную активность зрелой личности как «совмещенный способ жизнедеятельности», в иерархической структуре которой останутся сохранными и готовыми к актуализации мотивацион-ные, целевые и операционные компоненты всех видов деятельности, реализованных человеком в течение жизни (игровой, учебной и т.д.).

Важный вывод, который можно сделать из анализа психологических особенностей профессионала высокого класса (в отличие от двух других типов «вовлеченных» в свой труд специалистов), состоит в том, что понять психологическую природу мастерства невозможно вне связки «профессиональная деятельность—жизнедеятельность», поскольку к психическому обеспечению профессионального акме человека подключается вся совокупность потенциалов человека, накопленных им в разных сферах жизни. Эти психологические особенности не могут быть «выведены» лишь из профессиональных занятий субъекта, о чем свидетельствует, в том числе, невысокий процент специалистов, достигающих в любой профессии подлинного мастерства.

Методологически это означает, что для психологического исследования профессионального мастерства недостаточно постулата специализации и системы «человек и профессия», в рамках которых в прикладной психологии изучаются и психологическая природа субъекта труда и его развитие, то есть психическое «оснащение» субъекта рассматривается лишь как обусловленное особенностями предмета, средств конкретного труда и ориентированное на его эффективное выполнение (см., например, Поваренное, 2000; Шадриков, 1979). Иначе говоря, требуется более полное использование методологического потенциала принципа субъекта, разрабатываемого в отечественной психологии.

Наиболее глубокое раскрытие этого принципа было осуществлено С.Л. Рубинштейном (1973). Исходная позиция С.Л. Рубинштейна относительно человеческого существования реализована в представлении об онтологическом субъекте как важнейшем определении бытия человека в мире. Одной из существенных характеристик субъекта является представление его как носителя «качественной определенности» (или «специфического качества»), в связи с чем методологически продуктивно во многих случаях выделение субъектов разных форм и уровней активности человека в мире (субъекты познания, труда, жизни и т.д.). Вместе с тем, познание онтологического субъекта во всей его полноте и многомерности предполагает обращение: а) к системе «человек и мир»; б) ко всей совокупности его «родовых» отношений с миром (деятельностных, познавательных, эстетических, этических); в) к диалектике прошлого и будущего в его жизни (в том числе, к потенциям его универсальности).

Приведенные выше важнейшие определения субъекта (на множестве других его характеристик мы сейчас останавливаться не будем) позволяют сделать вывод о том, что в прикладной психологии субъект профессиональной деятельности рассматривается в основном как «специфическое качество». В результате в анализе оказывается не задействованным уровень онтологического субъекта (как носителя всей совокупности отношений человека с миром — познавательных, деятельностных, эстетических, этических).

Переход же от субъекта как «специфического качества» (применительно к профессиональной деятельности реализуемого с помощью постулата специализации и системы «человек и профессия») к онтологическому субъекту предполагает иные рамки исследования — введения системы «человек и мир» и постулата универсальности.

Лишь обращение к онтологическому субъекту позволяет понять психологическую природу высокого профессионализма человека, выявить не только специфически-профессиональные, но и жизнедеятельност-ные истоки многомерности его профессионального бытия (формирований и/или продуктивной актуализации познавательных, эстетических, этических и других аспектов его труда).

Постулат же универсальности субъекта, полагающий его потенциальную причастность ко всему сущему, в том числе «ко всему порожденному предшествующим развитием человечества» {Рубинштейн, 1973), позволяет выявлять те вечные человеческие ценности (культурные, этические), приобщение к которым (даже не очень осознаваемое самим человеком) способствует формированию и активной реализации высших жизненных смыслов, в том числе в собственном профессиональном труде.

Литература